Даосские взгляды

Даосские в целом взгляды Ян Чжу вызвали его осуждение как «еретика» со стороны конфуцианца Мзнцзы (IV—III вв.), а выступление в защиту «естественных желаний» — критику в своем же лагере, со стороны Чжуанцзы. Однако именно своим учением о естественном наслаждении — своеобразным эпикурейством, которое возникает из реальных потребностей (пищи, одежды), включает искусство (музыку) и деятельность разума (мысль), Ян

Чжу обогатил эстетические взгляды, выработанные в древнем Китае, составившие основу разработки поэтики в последующие века.

Даосы и легисты, таким образом, все дальше уходили от традиции, но при этом расходились и их пути: первые размышляли преимущественно над явлениями природы, а вторые — над общественными явлениями. Поэтому этикополитичеокие вопросы в даосской школе подчинялись проблемам бытия и познания и рассматривались сквозь призму последних. Так, продолжая общую с легистами борьбу против аристократии и критикуя ее опору— культ предков, даосы исходили не из общественных законов, а из естественных. В беседах, направленных против конкретного проявления культа предков — похоронной обрядности, значительный вклад в борьбу с которой внес Моцзы, они раскрывали, что ее пышность, расточительность служили аристократии. На вопросы своего ученика (К чему слава, богатство знатность?) Ян Чжу отвечал: «Благодаря [посмертной] славе, возвышение распространяется… на весь род». Лецзы же, размышляя над различными захоронениями, заключал: в каждой стране «высшие» считали именно этот обряд «управлением». Чжуанцзы со всеми подробностями рисовал сценку ограбления могилы: как снимали саван, прокалывали покойнику щеки шилом, осторожно разнимали челюсти, «чтобы не повредить жемчужин». Он приводил также народную песню с протестом против посмертных почестей: тот, кто был стяжателем при жизни, и мертвый зубами держался за богатство. Ян Чжу, чтобы покончить с расточительностью, грозившей простому человеку разорением, призывал: «не облачать [покойника] в узорную парчу, не класть [ему] в рот жемчуга и нефрит, не приносить жертв, не ставить блестящих сосудов». В знаменитых же сценах с черепом, в диалоге Ян Чжу с умирающим другом, в беседах Чжуанцзы у тела скончавшейся жены и на своем смертном ложе эти мыслители представали как атеисты. «При жизни отличаются друг от друга умные и глупые, знатные и низкие; в смерти же [все] одинаковы тем, что смердят и разлагаются, гниют и исчезают», — говорил Ян Чжу. Не все ли равно, как похоронить человека, кому пойдет его тело в пищу, раздумывал Чжуанцзы: «на земле… воронам и коршунам, под землей — муравьям,— и с иронией заключал,— за что же муравьям такое предпочтение?!».

От таких размышлений даосы переходили к прямому отрицанию веры в общение с предками, сходной с христианской верой в «бессмертие души», которую утверждали обряды древнего культа: предки, в благодарность за жертвы (от ежедневных до годовых), обеспечивали благополучие живым потомкам и отвечали на их вопросы с помощью трещин на костях жертвенных животных и панцирях черепах. Предки, таким образом, оказывались в курсе всех земных дел и направляли их через гадательные знаки, так же как и Небеса через «чудесные знамения». Поэтому в число добродетелей «благородного мужа» Конфуций и включал трижды «трепет» — «перед велением Небес, …великих мужей… перед словом прежних царей».

Знания о естественном мире, постепенно накапливавшиеся в процессе трудовой деятельности людей, наблюдений над природой (согласно традиции даосская школа вышла из среды гадателей), позволили Лаоцзы выступить уже с критикой религиозного мировоззрения. Он обобщил при этом встречавшееся и ранее вольнодумие—отдельные мысли, например, в характеристике мудрого царя, который «способен и без гаданий па черепахе, на траве предвидеть и беду и счастье» («Гуаньцзы»); или знаний полководца: «Знание наперед нельзя получить ни от богов, ни от душ предков» («Суньцзы»). Отрицая возможность общения с мертвыми, Лаоцзы говорил: «…души предков не творят чудес. Души предков не только не творят чудес, но и не вредят людям». Вариант этого изречения дал Лецзы — «от душ предков нет чудесных откликов». Для настоящего человека, утверждал и Чжуанцзы, «нет ни гнева небес… ни кары душ предков». Отрицая способность душ предков творить доброе и недоброе, т. е. влиять на жизнь живых, даосы ставили под сомнение и законность власти аристократов, и «святость» их управления, и учение конфуцианцев — проповедников культа мертвых. Даосы отрицали и другие древние культы: принесение жертв Небу, Земле, а также рекам, горам и др. Так, в одной из притч о некоем писце, который боялся, что «Небо обрушится, Земля развалится», Лецзы объяснял небо как «скопление воздуха», а землю — как «скопление твердого [тела]».

Прокомментировать