Отличительная черта «Весны и осени Люя»

После этих памятников со второй половины III в. до и. э. начали появляться другие, созданные уже в письменной форме. Об авторе одного из них —лсгисте Хань Фэйцзы, говорилось: «он был заикой, не мог излагать своего учения устно, но хорошо писал». Неспособность к устным выступлениям, следовательно, признавалась и в это время большим недостатком для философа. Книга же его была написана в близкой к даосским форме ораторского произведения и не давала возможности провести грань между устным и письменным творчеством. У двух других памятников—«Весна и осень Люя» (239 г.) и «Хуайнаньцзы» (140 г.) автор коллективный. Это — крупные меценаты и их «гости». Первый— Люй Бувэй, фамилия которого вошла в название книги, богатый купец, ставший министром циньского царя; второй — Лю Ань, титулом которого (Хуайнаньский князь) назван памятник, был внуком основателя правившей династии Хань. О том, что при дворе и того и другого мецената жили сотни и даже тысячи гостей, сообщали источники; о том же, что среди них были политики и философы — сторонники даосов, легистов, а возможно и моистов, ораторы и поэты, астрономы и знатоки истории, свидетельствовало содержание памятников. От более ранних произведений их отличало стремление подвести итоги деятельности различных школ, отобрав наиболее значительное из того, что было создано предшествующей философской и политической мыслью Китая. Такая тенденция к составлению свода сказалась уже в названии первого из них — «Весна и осень», что придавало ему официальный характер, объявляло его одной из тех хроник, которые велись во многих царствах с VIII в.,; введение же фамилии организатора, видимо, отразило новаторство памятника: в противоположность скупым ранним хроникам, в нем представлена целая энциклопедия знаний своего времени.

Отличительная черта «Весны и осени Люя» и < Хуайнаньцзы» как письменных памятников — особое для каждого произведения композиционное единство. «Весна и Осень Люя» состоит из трех частей: «Записи» в двенадцати главах, «Обзоры» в восьми главах, «Трактаты» в шести главах, причем каждая глава делится на «речи» (от пяти до восьми), близкие к прежним крупным фрагментам. В форме «Хуайнаньцзы» сделан следующий шаг вперед. Памятник состоит из двадцати одной главы, последняя называется «Заключение», а две первые носят характер вступительных. Такое обрамление свидетельствует о едином замысле книги, а также многих ее глав, изложение которых отличается последовательностью и целеустремленностью. Каждая глава представляет собой как бы самостоятельный трактат, выдержанный в одном стиле — поэтичном или сухом, в форме диалога или монолога, некоторые же, созданные по типу каталога, показывают стремление к выработке научного стиля. В этом отношении   особенно   выделяются главы «География» (букв. «Очертания земли») и «Космография» (букв. «Небесный узор»). Для них характерно отсутствие образности (мифология здесь представлена как реальность) и философской проблематики. Они наиболее близки к сухому книжному изложению сведений о небе и земле. Все эти черты формы, как и содержание, говорят о процессе сложения научной прозы и раскрывают, что участники данного труда, несмотря па расхождение во взглядах, стремились выработать некую общую линию.

Спорной в китайской традиции представлялась глава «Сезонные установления», появившаяся также в конфуцианской канонической «Книге обрядов» под названием «Полунные приказы». И в той и в другой почти дословно повторялся «календарь», с которого в «Весне и осени Люя» начиналась каждая из двенадцати «Записей». Близость текста во всех трех памятниках свидетельствовала об их общей основе — хорошо отработанном предании. Но несмотря на то что конфуцианцы приписывали авторство своего варианта легендарному Чжоугуну (ок. XII в. до п. э.), отвергая все остальные, очень многое говорило в пользу приоритета записи в «Весне и осени Люя», тем более, что «Книга обрядов» — один из самых поздних и спорных конфуцианских сводов. Появление же inкпх «Записей» впервые именно при циньском дворе было наиболее естественно. Их назначение — установить пышный придворный ритуал, которого требовало единодержавие, провозглашавшееся легистами, уже давно проводившими свои реформы в царстве Цинь. В остальных частях памятника содержалось то окрашенное даосизмом легистское учение, на основе которого готовилось и вскоре совершилось окончательное объединение страны (конфуцианцы же пришли к власти в империи столетием позже). В характере самого ритуала также проявлялись типично даосские черты:% больше внимания отводилось культу богов и явлений природы, им культу предков; связи деятельности государя с природой, чем со знатью, что еще усиливалось в «Хуайнаиьцзы», в котором акцент переносился с обрядовой стороны на связь между космо-гоиией и хозяйственной и государственной деятельностью императора.

Прокомментировать