Выражения гимнов

Общие места часто обнаруживаются также в детализированных описаниях. Подробно выписаны кони чуть ли не всех мастей в песне «Могучие добрые кони» (IV, IV, I). Сходные строки о конях и колесницах встречаются как общие места в песнях «В шестую луну», «Великие Ханьские горы» (111,111,7) и др., в которых повествуется о воинах и походах, о свадебном поезде. Интересно отметить в этих описаниях, что колесница чаще всего запряжена четверкой коней, тогда как вожжей всегда шесть или «три пары»; и даже когда мчатся три тысячи колесниц, раздается звон восьми бубенчиков.

Могуча, красива четверка копей, II руки сжимают три пары вожжей…

(«Боевая колесница» I, XI, 3)

или:

Четверка вороных  могучих

И шесть вожжей в руках…      (I, XI, 2)

или:

И сотня колесниц грохочет И восемь бубенцов звенят…

(«Великие ханьские горы»)

Многие выражения гимнов уже застыли как определенные формулы. Знамя рисуется непременно с драконом («Пурпурная птица», «Пред ваиом цари предстают» IV, 11,8); на состязаниях стрелки берут «по четыре стрелы» («Тростник с дороги» III, II, 2), спускают их «согласно» («Колесницы наши прочны» 11,111,5; «Гости к циновкам подходят сперва» II, VII, 6); в здравице обычна формула долголетия — до «желтых волос», «седых бровей» или оба выражения вместе и т. д.

Все эти приемы, образующие так называемое эпическое раздолье, вместе с чрезвычайной наглядностью деталей и монументальностью образов героев в рассказах об их деяниях и подвигах показывают, что китайское народное творчество, как и творчество других народов, обладавших древней историей, доходит в своем развитии до стадии эпики. Эпическая песня рождается на основе гимна в честь священного предка. С течением же времени она начинает избирать героем не только священных — «равных Небу» — ванов, но и все усиливающуюся знать. На этой ступени интересы народа и певца-исполнителя, находящегося на службе у знати, перестают совпадать. Творчество певца постепенно становится индивидуальным, хотя он все еще использует выработанную веками народную форму.

Отсутствие же в Китае крупного цикла героических сказаний можно объяснить тем отбором, которому подверглись песни при составлении «Ши цзина». Основание для такого заключения давал ряд общих мест из предания о великом Драконе — покорителе потопа, основателе так называемой династии Ся. Эти общие места в различных гимнах, посвященные первому правителю иньцев — Испытующему, прародителю чжоусцев — царю Просо, и ряду других героев, говорили за то, что подобный цикл, связывающий воедино все три племени: Ся, Шан-Инь и Чжоу (под общим названием «Три династии» в других источниках), был создан или что в этом направлении были предприняты серьезные попытки.

О том же говорили и гимны мифологического содержания в честь родоначальников племени Шань-Инь («Пурпурная птица») и Чжоу («Рождение народа»), которые сохранились в «Книге песен».

В первом гимне давалось краткое изложение «истории» племени Шан-Инь, от его зарождения до царствования Испытующего (Тана), а затем одного из внуков Удина, т. е. более чем за пять столетий (согласно традиции, с XVIII по XII в.). Эта «история» начиналась от тотема — птицы, действовавшей по воле Неба; от первого ипьского царя, который стал править по приказу предков:

Некогда предков веленьем воитель наш Тан Принялся  править землею во всех четырех сторонах. В каждой назначил старейшину он, Вскоре уж девять пошло областей…

В следующих строчках наблюдалось закрепление должности вождя за одним родом (хотя она передавалась еще не по отцовской, а по материнской линии — от дядей к племянникам). Большая же часть гимна славила внука Удина:

Прокомментировать