Хань Фэм сидел в тюрьме у Цинь — и вот «Как трудно поучать» и «Одинокая досада» явились также з свет. И «Шн»… был создан вообще людьми ума и мудрости сверхчеловеческой, особой, когда они бывали в горестном порыве! Все эти люди были переполнены склубившимся в них чувством, но не могли в жизнь провести ту правду, что в их душе жила…». (Перевод В. М. Алексеева)

Отнеся к таким пережившим трагедию лицам и себя, Сыма Цянь соединил с той же правдой те «прошедшие дела», о которых поведал сам. Поэтому со времен Сыма Цяня в народной традиции и остался образ летописца — хранителя правды, передающего эту правду вопреки всем преградам и козням со стороны злых и завистливых придворных, несмотря на то, что позднее династийные истории составлялись официально назначенной комиссией, состоявшей из ортодоксальных конфуцианцев.

Об объеме своей работы сам Сыма Цянь там же писал: «Составил десять я таблиц, двенадцать основных анналов; трактатов-обозрений — восемь, наследственных родов-фамилий — тридцать, отдельных монографий — семьдесят, а итого сто тридцать в общем глав»2. В «Исторических записках» излагаются события за огромный период жизни Китая с древнейших времен и до конца II в. до п. э. В нем содержатся самые разносторонние сведения не только о политике и экономике, по и о достижениях науки и культуры. Словом, «Исторические записки» явились энциклопедией жизни древнего Китая.

Конечно, Сыма Цянь, как и другие древние историографы, думал, что все им излагаемое объективно реальное, исторически свершившееся, а поэтому часто примешивал к были и небылицы. Так, например, он отнес к историческому периоду героев мифов, начиная с Хуаидн (согласно традиции с середины III тыс. до н. э.). В опенке того или иного деятеля, начиная с далекого прошлого, он передал в основном точку зрения даосской школы, но старался объективно изложить и содержание других философских направлений. Таким образом, говоря о мифических, легендарных и исторических героях, он оттенял не столько те черты, которые были, сколько тс, которые должны были быть у них, и излагал положительную или отрицательную характеристику как историческую, тогда как она складывалась с более или менее значительной долей вымысла. Но вместе с тем Сыма Цянь добился исключительно детального описания общества и отдельных лиц, поэтому его «Исторические записки» представили богатейшую сокровищницу, из которой писатели в дальнейшем щедро черпали сюжеты. Так, одно из рассказанных Сыма Цянем событий легло в основу драмы «Сирота из рода Чжао» (XIII в. н. э.), а затем и «Китайского сироты» Вольтера.

В биографиях государственных деятелей, философов, поэтов, ученых он рассказывал об их родословной, о том, у кого они учились, чьи взгляды разделяли, об их служебной карьере, частной жизни, воспроизводил речи и споры политических ораторов и дипломатов при дворах, встречи идейных противников (например, Лаоцзы и Конфуция), приводил отдельные места из писем и художественных произведений, а некоторые помещал даже целиком.

В своих «Жизнеописаниях» Сыма Цяпь, как и историографы других стран эпохи античности (например, Плутарх), создает форму художественного повествования об отдельном герое, сочетая ее с публицистической. Сыма Цянь, по-видимому, не стремится проследить жизненный путь своего героя в целом, потому что его интересует не столько судьба самого героя, сколько тот вывод, к которому она может привести. Поэтому Сыма Цянь часто ограничивается одним жизненным эпизодом, наиболее ярко отражающим выделяемое им достоинство героя. Суммой примеров он пытается показать, каким должен быть полководец, государь, подданный, поэт. Для этого он иногда, нарушая хронологическую последовательность, соединяет несколько   жизнеописаний   подряд,   вынося устами последующего героя, например Цзя И, оценку герою предшествующему, Цюй Юаню, как поэту и государственному деятелю. Сходный же жизненный путь обоих поэтов служит по ассоциации еще одним подтверждением вывода самого историографа. Для его суждений важны   и отрицательные   примеры,   поэтому   с той же яркостью он рисует образы злодеев, предателей, неправых советников и др. Руководствуясь своими философскими взглядами, он пытается осмыслить   исторический  процесс — выяснить причины возвышения и упадка царств. Вместе с тем он впервые в Китае создает литературный портрет, определенную композицию и приемы прозаического повествования, которые еще многие века спустя будут служить основой для новеллистов, драматургов, романистов.