Такие подробности о событиях политического и иного характера, вплоть до интимных деталей частной жизни в других царствах на протяжении двух с половиной столетий, комментатор мог почерпнуть только в архиве устной речи, т. е. в «Речах царств». Новатором, который соединил в этом комментарии две профессии, два стиля, мог быть или летописец или логограф. Поскольку устная речь была более развитой, а запись се — более сложной, следовало предположить, что этим гениальным автором был логограф. Но предание о «левых» (изо) писцах и название комментария «левый» говорили в пользу летописца. Это подтверждала и другая легенда о летолисце по фамилии Цзо (левый), который ослеп. Он не мог продолжать свое дело, а поэтому, вероятно, обратился к материалам логографов, изучил их и соединил с летописью. В Китае были слепые певцы и учителя, вполне вероятно, что они исполняли речи — образцы политического красноречия в школе и комментария к летописи.

В «Цзо чжуань» в использовании речей наблюдается определенная система: выбор из противоречащих друг другу речей варианта, отражающего точку зрения школы «Цзо чжуань»; отбор из излагающих одну и ту же точку зрения речей, наиболее тонкой по аргументации; отбор фактов более искусный, чем в речах, с помощью которых оценка события — положительная или отрицательная — становится более убедительной и цельной; сокращение числа действующих лиц; стилистическая шлифовка языкового материала — сокращение повторений, параллелизмов и других приемов, особенно аналогий, на которые так щедры ораторы; внесение в речь летописных приемов с целью добиться единства стиля.

Первые три приема позволяют рассматривать авторов «Цзо чжуаня» не как беспристрастных регистраторов событий, а как опытных полемистов, искусно защищающих точку зрения своей школы. Те же приемы вместе с последними тремя показывают, что в «Цзо чжуане» представлено не механическое списывание, а сознательное использование речей для обогащения летописи.

Указанные сокращения языковых излишеств, поскольку именно в этом и наблюдаются обычно расхождения между эмоциональной устной речью и более рассудочной письменной, заставляют думать, что стилистически «Комментарий» был отработан позже. Однако следует иметь в виду, что далеко не все речи, записанные в «Цзо чжуане», сохранились в дошедших до нас «Речах царств», часть их была утеряна; что оба памятника порознь продолжали передаваться устно и подвергаться дальнейшей обработке и поэтому расхождение между ними вначале могло быть менее значительным, чем то, которое наблюдается в окончательно зафиксированных письменных версиях.

Соединение письменного и устного творчества в «Цзо чжуане» явилось огромным, но закономерным шагом вперед в развитии летописного стиля. Сухая запись летописи оказалась насыщенной всеми богатствами народного творчества и индивидуального красноречия; в ней появились поговорки, метафоры и сравнения, строфы из песен и преданий, мифические, легендарные, исторические герои, сложные приемы полемики. Но первый зачинатель не мог выполнить весь этот огромный труд целиком. Его же школа, продолжив и записав этот труд, сумела доказать, что развитая устная речь могла быть передана в письменной форме так же, как летопись. Легенда же о Цзо приписала одному человеку то, что было по силам лишь поколениям летописцев и логографов.

«Цзо чжуань» — еще сырое соединение различных по характеру источников письменного и устного творчества; в нем объединены разнородные события, связанные лишь общей датой. В летописи, которую вел ремесленник по приказу свыше, не допускались какие-либо добавления от себя. В комментарии же ярко выделялись вкрапленные то тут, то там образцы ораторского искусства. Летопись с таким комментарием сделала возможным следующий важный шаг вперед -в историографии, а именно появление огромного свода «Исторические записки» отца китайской истории — Сыма Цяня.