Советская драматургия, как и все советское искусство, была порождена новыми социально-экономическими, политическими условиями, социалистическим бытием. С первых дней своего существования она утверждала метод социалистического реализма, верно служила народу, выражала его мысли, чаяния и чувства. Первой вызванной Великим Октябрем темой в драматургии было отражение героики революции и гражданской войны. В упомянутых классических пьесах «Любовь Яровая» К. Тренева, «Бронепоезд 14—69» Вс. Иванова, «Шторм» В. Билль-Бело-церковского, «Разлом» Б. Лавренева и позже в «Оптимистической трагедии» В. Вишневского центральной проблемой была проблема «Человек и Революция». Эти традиции гражданственной, патриотической драматургии были блистательно продолжены в годы Великой Отечественной войны и не только такими произведениями, как «Фронт» А. Корнейчука, «Русские люди» К. Симонова, но и не менее великолепной пьесой Л. Леонова «Нашествие», в сложных психологических конфликтах раскрывающей противоположность двух моралей: глубоко человеческой, советской и антигуманистической, фашистской.

Героико-патриотическая тема гражданской. Великой Отечественной войн продолжала волновать драматургов и после их победоносного окончания. Достаточно вспомнить многочисленные инсценировки, постановки романа Н. Островского «Как закалялась сталь» и «Молодой гвардии» А. Фадеева сначала на сцене Театра киноактера (режиссер С. Герасимов), а затем в Театре им. В. Маяковского, где Н. П. Охлопков создал поэтически обобщенный образ героев Краснодона (1947 г.).

Тридцатые годы характеризуются повышенным интересом драматургов к внутреннему миру, психологии, нравственным критериям советских людей, построивших основы социализма. «Наша задача,— призывал А. Н. Толстой на Втором пленуме Оргкомитета   Союза   Советских   писателей.— повернуть   самое убедительное, доходчивое и трудное из искусств драматургию — в глубь совершающихся событий, в глубь самого человека». И драматурги откликнулись на требования времени.

Классическими стали пьесы А. Корнейчука «Платон Кречет» (1934). А. Арбузова «Таня» (1938), А. Афиногенова «Машенька» (1940). Написанные психологически тонко и убедительно, они до сих пор не сходят со сцены.

Удивительную и по сей день современную комедию в 1940— 1941 годах написал Л. Леонов. Названа она очень точно— «Обыкновенный человек» и повествует о том. что всякое чисто внешнее, может быть и очень эффектное, показное, так сказать, необыкновенное, на поверку жизнью часто оказывается не столь уж и привлекательным. Вот перед нами на первый взгляд необыкновенный человек известный оперный певец Дмитрий Ладыгин, который хотя и гордится тем, что «из маляров», фактически забыл свое прошлое.

Успех, аплодисменты, восторженные поклонницы… До прошлого ли тут? Он редко вспоминает даже о том, как Свеколкин спас ему жизнь в гражданскую! Засосали певца самовлюбленность, равнодушие ко всему, кроме своей «необыкновенной» персоны!

Еще «необыкновеннее» блистательно выписанная драматургом Констанция Львовна. В погоне за материальным благополучием она в свое время заставила дочь Киру бросить институт, выдала ее за богатого режиссера, оказавшегося подлецом, а теперь сватает за перспективного, ожидающего большую премию за научное открытие племянника певца, Алексея. А может лучше за старшего Ладыгина, за певца выдать дочь, размышляет Констанция Львовна?

Миру накопительства, воинствующего мещанства противопоставляется в пьесе другая жизненная философия, которую на словах и на деле воплощает крупный государственный деятель и ученый Свеколкин. В силу собственной скромности он выдает себя за простого служащего, кассира, однако Ладыгин ради престижности просит друга представиться крупным медицинским работником. Свеколкин — человек редкого ума, доброты и скромности не без внутренней иронии соглашается на это. Он хочет понять, насколько глубоко вошло в друга сознание своей, якобы, необыкновенности. И как тонко, не нанося удара по самолюбию фронтового товарища, дает понять ему, чем  ценен человек.

А каким же на первый взгляд незаметным кажется самый главный необыкновенный «обыкновенный человек» — Алексей Иванович. Он давно, нежно и преданно любит Киру. Но не менее любит он и свои бесконечные опыты по предотвращению и лечению тяжкого заболевания. Как в жизни, так и на службе Алексей Иванович исповедует близкую Свеколкину философию, нашу, советскую философию; «Науке,— говорит он,— нужны верные люди, которые не ждут от нее ни денег, ни быстрого успеха.

Ничего… кроме разве маленького утешения под старость, что ты помогал человеческому роду подняться хоть на ступеньку из его жалкого зверства». И Кира к концу комедии начинает понимать его большую настоящую жизненную правду. Она, мы уверены в этом, будет ему верною женою и помощницей.

Читая пьесу, обращаешь внимание на ее языковое богатство. В комедии много типично леоновского, прежде всего неожиданных сравнений, определений, и их надо уметь находить, видеть, чувствовать. А их много в тексте пьесы. Параша о вещах Констанции Львовны: «Корзиночка небольшая, да сундучок такой… печальный». Свеколкин: «По радио слушаем тебя. Обширнейший твой голос. Веришь ли, целиком-то в квартире как-то и не помешается». Аннушка о Констанции Львовне: «Смотрите, какое у нее старое, опытное, какое у нее черное лицо…» Она же о своих родных местах: «А знаешь, у нас лучше: и речка шире и снег без копотиночки…» Свеколкин старому другу: «Отыщи берестяную кошелку-то, поглядывай на нее почаще, в ней молодость твоя звонкая лежит».

Не менее удивительны, по-режиссерски точны и многие ремарки леоновской комедии:

«Констанция шумно пьет у стола, в эту минуту ей почти тесно на сцене».

В руках у Констанции находится сумка «с замком, издающим звук, точно перекусывают кость».

«Аннушка неподвижно смотрит, чуть склонив голову, в лицо Киры. И та, прочтя еще не затихшую боль в застылой улыбке Аннушки, смутилась и заметалась. Теперь она поняла, какой свадебный подарок поднесла ей эта приезжая девчоночка», то есть показала как можно и нужно любить таких воистину необыкновенных людей, как Алексей.