«Девять изменений»—наиболее достоверное из созданного Сун Юем. «Изменения» здесь означают смену времен года в природе и их отражение в настроениях человека. Предаваясь горю «тоскливой осенью» с се «поседевшей росой (инеем)», оплакивая себя как неудачника («родился я не ко времени, >в эпоху смуты»), поэт перечисляет признаки надвигающейся беды и предсказывает себе близкий конец. В этой скорби по непризнанному таланту у Сун Юя часто встречаются мысли и образы, близкие к произведениям Цюй Юаня. Но в самом посвящении цикла природе, описаниях ее расцвета и увядания у него- чувствуются даосские настроения.

Самым спорным н творчестве Сун Юя является «Призыв к душе». Это произведение иногда приписывается Цюй Юаню. (Перевод его вошел в книгу «Цюй Юань». Гослитиздат, 1954). Однако большинство китайских историков литературы, в том числе Л у Синь и Чжэн Чжэньдо, считают наиболее вероятным авторство Сун Юя. В пользу последнего говорит и ранний вариант свода «Чуекие оды» (II в.).

В этой песне представлено сложное заклинание, исполнявшееся во время обряда — магического возвращения на землю души умирающего. За исключением дидактического вступления, песня явственно делится на две части. В одной изображаются муки за гробом; в другой, в духе Ян Чжу, воспеваются радости земной жизни, чтобы страхом или наслаждениями вернуть душу на землю.

Описание потустороннего мира делится, как часто в народной песне в Китае, на страны света. Каждой из них посвящена строфа, с тем же зачином и концовкой: «Вернись, душа!».

Сначала описываются все бедствия, которые ждут душу на востоке:

Там пеликаны хищные живут

И душами питаются людскими.

Там десять солнц  всплывают в небесах

И расплавляют руды и каменья…

на юге и на западе, где:

На сотни ли зыбучие пески,

Вращаясь,  в бездну льются громовую…

на севере:

Там громоздятся льды превыше гор, Метели там на сотни ли несутся…

А далее и на небесах:

Не торопись взойти на небо,

Там тигры, барсы ждут у девяти застав…

и под землей:

Там у царей по девяти рогов… Трехглазые с тигриной головой… И человечину они едят…

(Перевод А. Ахматовой)

Подобное изображение отдаленных стран, в котором реальное (льды на севере, пустыня на западе) смешано со сказками о населяющих их чудовищах, превращается в откровение о «тайнах» загробного мира. Старое, примитивное представление китайцев о встрече душ покойников «у желтых источников», или «девяти источников», о которых не сообщалось подробностей, складывается в целую систему мук, ожидающих человека, «осле смерти. Так постепенно оформляется религиозное представление об аде.

Во второй же части в противоположность мукам ада Сун Юй рисует рай на земле. Его описания здесь еще более пространны, чем в первой части. Он изображает детально, как чудесны залы и беседки, сады и цветы в чуской столице, какое мягкое ложе и какие ароматы ждут хозяина, какие красавицы его там встретят. А далее Сун Юй переходит к пирам с роскошными яствами и винами, к охоте со скачками в колесницах и многим другим наслаждениям. В этой части «Призыва» уже виден переход поэта к собственно светской лирике, резко отличавшейся от пессимистической, скорбной лирики Цюй Юаня. Прославление земной жизни сделало Сун Юя первым певцом любви и радости жизни в Китае.

Один из эпизодов в «Призыве» свидетельствовал также о том, что во время пира исполнялись песни и танцы, и что плясуньи, которые «выстроились в два ряда, по восемь в каждом и танец Чжэн пошли плясать», были профессионалами. Название же песен заставило предположить, что «Призыв души» Сун Юя, как и,гимны Цюй Юаня, мог разыгрываться в виде действа не только во время обряда, но и для развлечения пирующих.