Брак бога Реки

«…Жрицы ходят по домам, высматривают красивых девушек и сообщают, которая [из них] должна стать женой Повелителя реки. Тогда [ее] сватают, моют ей голову и тело, наряжают ее в новые одежды из расшитого тяжелого и легкого шелка. Невеста отдыхает и постится. Для поста ей на берегу реки разбивают шатер из желтого и пурпурного шелка. Она живет в нем, и [последние] десять дней ее кормят мясом буйвола, рисом и поят вином. Торжественно нарумянив [ее] и набелив, невесту усаживают на брачное ложе, покрытое циновками, п спускают на воду. Она проплывает десятки ли, а затем тонет…». (Перевод Э. М. Яншиной)

В гимне же, записанном Цюй Юанем, брак бога Реки заключался символически: жрица — исполнительница роли «супруги», бросала, в воду лишь культовые предметы (кольцо, поясные подвески из «благовещего камня» — нефрита). На такое значение гимна указывали также общие места, характерные для свадебной обрядовой песни, подготовка к встрече с женихом, облачение невесты в праздничный наряд, умащение ее ароматными травами. Главные же здесь новые моменты — призывы к божеству, описание томления, вызванного ожиданием «супруга», что1, естественно, отвечало и эротическому характеру гимна.

Гимны у Цюй Юаня значительно отличаются от гимнов «Книги песен». Вместо торжественного славословия в честь божества и приносимой ему жертвы, вместо эпического’ воспоминания, в нем на первый план выступает любовное признание (например, в «Душе горы»). В своих призывах (к Владыке [реки] Сян) жрицы по существу исполняют полные любовного томления монологи. Природа же (река и лодка, цветы и животные) воспевается, как фон для интимных переживаний. Такое содержание гимнов говорит о том, что они могли исполняться не только при священнодействии в храме, но и как самостоятельное театрализованное действо.

Разбор произведений Цюй Юаня показывает, что его творчество носит еще синкретический характер. Синкретизм этот наблюдается как в форме, представлявшей органическое соединение слова, мелодии и действа, так и в содержании, в котором увещания политика и моралиста сливаются с религиозной проповедью, а мифологическое восприятие мира — с зачатками научных знаний. Эта нерасчлененность ранних идеологических форм, несмотря на выделение индивидуальных авторов, еще не дает возможности анализировать их творчество в плане таких литературоведческих проблем, как направление или метод. Изучение их мастерства; еще во многом совпадает с изучением народного творчества.

Форма цюйю а невского стиха представляет собой дальнейшее развитие песенно-поэтического творчества в Китае. Цюй Юань создает разнообразные ритмы, обусловленные мелодией. Строки у него неравномерны (от двух- и до восьмистопной). Однако наиболее часто встречаются у него пяти- и семистопные размеры, которые позже, в средневековье, становятся основными для китайского стиха. Рифма для Цюй Юаня уже правило. Рифмуются у «его четные строки, нечетные также производят впечатление рифмующихся благодаря их окончанию на си, представляющему собой какое-то древнее восклицание, которое играет также роль цезуры в середине строки, Цюй Юань, мастер стихотворной формы, обладает богатым образным языком. Многие сравнения, уподобления, метафоры он черпает из народной песни, но многие вводит и впервые в поэтический словарь. Он часто пользуется приемами аллегории, строя на них даже целые произведения.

Такого богатства мифологических образов, которое представлено в творчестве Цюй Юаня, не найти у других поэтов Китая. Его произведения и по настоящее время сохраняют то обаяние, которое свойственно только античному искусству, ибо материалам его поэзии, как и поэзии древней Греции, служила мифология, «т. е. природа и сами общественные формы, уже переработанные бессознательно-художественным образом   народной  фантазией»3.

Прокомментировать