Благодаря интересам идеологов господствующего кл

Однако благодаря интересам идеологов господствующего класса — конфуцианцев, значительная часть общенародного наследия, несмотря на классовый отбор, тенденциозные толкования и какой-то элемент случайности, также была спасена от забвения и дошла до наших дней.

В общем же результате сбора, записи и систематизации всего созданного к первым векам нашей эры вместе со сводной историей Сыма Цяня оказались сохранены многие произведения устного и письменного творчества. Этот огромный фонд древних памятников обусловил наступление нового этапа — книжной учености, и лег в основу китайской культуры и образованности в последующие века. Он же послужил материалом для «возвращения к древности», предпринимавшегося неоднократно в различное время с различными задачами — консервативными и прогрессивными. В первом случае такое движение опиралось обычно на традиции, идущие от Конфуция; во втором — на другие, склонные к новаторству, течения античной мысли.

Преемственность в таких движениях была очевидна уже оттого, что новаторам противостоял все тот же, но значительно усилившийся враг — конфуцианское «ученое сословие». Так было, например, с одним из важнейших достижений культуры — книгопечатанием. Изобретенное даосами для размножения религиозных листовок в V в., подхваченное буддистами в VII в., оно уже с IX в. стало светским, а с XI в. перешло в Японию, Корею и другие страны. Однако конфуцианское правительственное киигопечание началось позже светского — с X в., причем против него даже в XI—XII вв. продолжали выступать такие известные конфуцианцы, как Су Дунпо и Чжу Си.

Та же даосская ересь наносила серьезные удары по авторитету господствующей церкви и вместе с вольнодумием способствовала таким подъемам в борьбе за светское начало против религиозного, которые обозначались как эпохи Возрождения и Просвещения.

Черпая у ранних даосов утопию о счастливом царстве без царей и господ, еретики развивают эту народную мечту и делают ее знаменем крестьянских восстаний; воспринимая древнейшие обряды, связанные с весенним обновлением, с вольным поведением, они поддерживают празднества карнавального типа; воплощая в народных картинах образы даосских бессмертных — безумцев или юродивых («один из основных мотивов Чжуан-цзы и Хуайнань-цзы». — В. М. Алексеев), полных блаженства и презрения ко всем земным условностям, даосы вводят их в ту «смеховую культуру», которая противоборствует «серьезной» официальной культуре конфуцианства.

Развивая тезисы Ян Чжу о «человеческой природе», его призывы не идти против «своих естественных желаний», положение Чжуанцзы о «свободе естественным чувствам», вольнодумцы — поэты и новеллисты VIII—XII вв., переходят от дидактических рассуждений, от «высоких» придворных тем к повседневным, но коренным вопросам частной жизни, к миру интимных переживаний. Призыв к беспечности, без которой человек, по мнению Ян Чжу, не отличается от пленника «в тяжких оковах», слышится у таких бунтарей — певцов наслаждения, как Ли Бо, Лю Юн, поэтесса Се Тао. Обращение к наследию древних легистов в XI в. приводит к новым попыткам вырвать светскую власть — особенно в области суда, из рук духовных феодалов-конфуцианцев; создать светские школы— Законоведения и Медицины с фармакологией. Все это вызывает к жизни публицистику и памфлет, как прямую форму политической борьбы в литературе. Так черпается материал у античных мыслителей в эпоху Возрождения для нового общественно-культурного движения, объективно означавшего «попытки создать новую светскую культуру, которая могла бы противопоставить себя феодально-церковной культуре средневековья»4.

Прокомментировать