Тотемизм лег в основу целого ряда мифологических мотивов и тем

На просторах лугов у предместья.

Ай-да кони могучие!

Золотистые, булано-пегие,

Белоногие, зоркоглядящие,

Злую силу всю потоптали!

Колесницами нечисть изгнали!

Больше нечисти нет!                       

(IV, IV, 1)

(Перевод С. Лесковой)

Так, в заупокойном культе — в изображениях склепов, в земледельческом обряде — «изгнании нечисти», проявилось почитание тотемов как хранителей могил и жилищ.

В отличие от фетишизма тотемизм лег в основу целого ряда мифологических мотивов и тем. Простейший миф носил характер пересказа обряда или магического действа, понимаемого с анимистических позиций: его введение относилось к какому-нибудь из мифических героев — обряда «изгнания», например, к Желтому предку; жатвенной обрядности к Царю Просо. Формирование образа завершалось в божествах, воплощавших в себе силы природы, ее явления. Это — бог Земли, богиня-мать солнца — Сихэ и др. С тем же Желтым предком и его борьбой с восставшим против него Красным злодеем (Чию) соединен миф о борьбе Засухи и Дождя. Во время битвы Чию призвал себе на помощь Бога дождя и Повелителя ветра, а Желтый предок — свою дочь Засуху. Она справилась с дождем и Чию был убит, но «Засуха уже не смогла подняться на Небо. Где она пребывала, там прекращались дожди». Этот рассказ об «историческом» событии — появлении на земле богов, олицетворяющих силы природы, соединился с более ранним магическим действом: изгнанием Засухи и заклинанием Дождя. Данное действо сопровождалось человеческими жертвами — сожжением шаманки, ритуальным убийством вождя. Шанский вождь Испытующий (Тан) во время страшной засухи, длившейся целых семь лет, отправился в рощу плодородия — рощу Шелковицы, и взошел на костер, чтобы принести себя как искупительную жертву: «Если грех па мне одном, не карай тьму мужей; если грех на всей тьме мужей, покарай меня одного». Небо вняло его молитве, полил сильный дождь, погасил костер, и засуха прекратилась. По некоторым источникам считалось, что и Молодой Дракон (Юй), чтобы «усмирить потоп, принес себя в жертву Реке». Вера в возможность воздействия вождя на силы природы при переходе к классовому обществу была перенесена на царя — верховного жреца, и связанные с ней обряды сыграли огромную роль в обожествлении царя, а позже императора, как Сына Неба.

Предметом поклонения и обожествления у китайцев очень рано делается Солнце. Наиболее древние слои солярных мифов свидетельствуют о жертвоприношениях восходящему и заходящему солнцу, их связи с представлением о множественности солнц — десяти светилах, всходивших по очереди. Культ солнца осознается родственным культу огня и связывается с его «изобретателем»— Добывающим огонь трением (или зеркалом) — Суйжэнем. Со временем «зажжение» солнца приурочивается к годовому круговороту: летнему и зимнему солнцестоянию, осеннему и весеннему равноденствию. В эти «критические» моменты гасят весь старый огонь и особый жрец возжигает новый. С такими «поворотами» солнца связывается представление об умирании и оживлении природы, и культ солнца оказывается тесно связанным с культом плодородия. Особый обряд, напоминавший военный поход, совершается при затмении светил — «спасение солнца и луны» от пожирающего их чудовища, видимо, гигантского змея. Змееборчеству солнца, весьма распространенному у первобытных народов мотиву, человек помогает стрельбой из лука и барабанным боем.

Движение солнца дает возможность предположить утрату развитой мифологической традиции. Его ежедневный путь в колеснице, видимо, чем-то похожий на египетский, полон опасности и приключений. Эпизоды такого сказания читаются в названиях остановок солнца — «Источник печали», «Долина кипящих ключей», «Висящая колесница» и др. Шелковица, с которой солнце восходит, выступает как солнечное дерево и как дерево плодородия. Отголоски мифа о «возвращении» слышатся в погоне за солнцем Отца Цветущего (Куафу) и Охотника. Совпадение же некоторых названий остановок солнца с названиями ритуальных песен и плясок («Полая шелковица», «Гора Дождевых облаков») позволяет А. Масперо и М. Гранэ предположить воспроизведение в обрядах мифологических сюжетов, т. е. мистериальные игры, связанные с солнечным культом. Поэтому вслед за А. Масперо мы по-новому читаем гимн «Владыке Востока» (ср. Цюй Юань. Стихи) — его исполнение от лица самого божества:

Прокомментировать