Поэтические приемы создателей шумерского эпоса отличаются строгой системой. Поэмы, по-видимому, не декламировались, а распевались. Очень часто авторы прибегают к повторам. Иногда для усиления впечатления в начале каждой строфы повторяется одно и то же выражение — анафора («Что это случилось с моей дочерью? Что это случилось с царицей? Что это случилось с Инан-ной?»).

Во всех этих приемах сказывается восходящий к народной поэзии синкретизм действа, мелодии и слова. В других случаях излюбленный оборот употребляется через строчку и чередуется с другим оборотом. Иногда поэт прибегает к более сложному ритмическому построению — хиазму (первая строфа начинается с подлежащего, а вторая, параллельная ей по содержанию, — со сказуемого). Приведем один образец этого поэтического приема: Волк ягненка не хватает,

Неведома пожирающая козленка дикая собака.

Другим распространенным жанром была элегия. Одну из них С. Крамер называет первой «книгой Иова». Неведомый страдалец

жалуется на несправедливость людей и бога: «Мое справедливое слово превращают в ложь. Лживый человек наслал на меня южный ветер, и я вынужден служить ему. Мой товарищ не говорит мне праведных слов. Мой друг отвечает ложью на мое слово. Несправедливость замышляется против меня, и ты. мой бог, ей не препятствуешь».

Перед нами древнейший образец лирики, свидетельствующей о напряженности социальной обстановки, вызывающей неверие в человеческие силы и пессимистические настроения.

Шумерийская поэзия была воспринята семитическими народами, в первую очередь аккаднйца-ми. Однако это не было механическим заимствованием. Ученики творчески перерабатывали наследие своих учителей. Они использовали при этом свою оригинальную устную традицию, комбинируя привычные мотивы с ‘Произведениями, переведенными с шумерийского языка. В связи с изменившейся исторической обстановкой в старинные шумерийскис сюжеты вносились значительные поправки, доходившие до резкого изменения первоначального смысла, перерабатывалась и композиция поэм.

Шумерийские имена богов и героев иногда сохранялись, иногда заменялись соответствующими семитическими именами.

Сильнее всего был переработан миф о сотворении мира. В центре внимания оказался бог — покровитель Вавилона Мардук, победивший чудовище Тпамат и ставший благодаря этому верховным богом. Именно он создает небо, землю, животных и людей. Остальные боги добровольно ему подчиняются. Ясно чувствуется, что поэма была оформлена в Вавилоне в период, когда этот город стал столицей (т. е. не раньше XVIII в. до и. э.).

Вавилонская поэма о нисхождении богини плодородия Иштар в преисподнюю внешне воспроизводит шумерийский образец (поэму об Инаннс). Однако много устаревших деталей отброшено. В повествование вносится много эмоциональности. Например, описывается ярость побежденной Эрсшкигаль, кусающей от злости пальцы, а самое главное — изменяется основная идея. Иштар оказывается уже не коварной женщиной, губящей своего мужа, а верной супругой, спасающей его. В этом сказалось торжество патриархальной семьи.

Очень сильно были переработаны легенды о Гильгамеше. Из многочисленных разрозненных шумерийских сказаний была создана единая поэма со стройной композицией, подчиненной общей идее, пронизывающей все произведения. Величайший герой, совершающий для своей страны грандиозные подвиги, не в состоянии добиться вечной жизни и сравниться с богами.

Гильгамеш правит в Уруке как своенравный деспот, в отличие от шумерийского Гильгамеша, являющегося типичным племенным вождем, который советуется со старейшинами и собирает народное собрание. Недовольные произволом царя подданные обращаются с жалобой к богам, и те в противовес урукскому герою создают могучего полузверя-получеловека Энкиду. Это чудовище незнакомо с культурной жизнью, не ест хлеба, не пьет вина, питается травой, как вол, живет среди диких животных. Однако Гильгамеш с помощью храмовой блудницы, действующей женскими чарами, привлекает страшного исполина в Урук и вступает с ним в дружбу. Затем наступает резкий перелом. Энкиду умирает, и на Гильгамеша нападает тоска. Он не может примириться с горькой участью, неизбежной для всех людей, — смертью и хочет овладеть тайной бессмертия. Иногда кажется, что герой близок к цели. Опустившись на дно моря, он извлекает со дна травму бессмертия. Но вскоре его ждет горькое разочарование. Пока он моется в бассейне, добытое им чудесное растение похищается «львом земли» (вероятно, имеется в виду какой-то дракон или змей).