Документ кончается предписанием исповедовать веру Ахура-Мазды и Арты и просьбой к верховному божеству хранить дом-царя и страну от «скверны».

Значение клинописных документов Ахеменидов исключительно’ велико. Они являются подлинными, точно датированными источниками, в кодорых отсутствуют позднейшие наслоения и искажения. Надписи говорят о границах и рассказывают о жизни Персидской империи. В отличие от устной традиции, согласно которой в. историю включались мифология и эпос, ахеменидские документы сообщают о реальных событиях, современных создателям надписей. Факты в надписях излагаются в хронологическом порядке и связываются с определенной датой и географическим местом, что-свидетельствует о качественных сдвигах в человеческом мышлении. В то же время они помогают уяснить, как формировалась, точность, ясность, конкретность описания, умение последовательно излагать в письменной форме события. Все это было необходимо* для летописной литературы.

Ахеменидские надписи составлены в прозе. Правда, некоторыми современными исследователями были сделаны попытки выделить в них метризованные части и элементы рифмы, но полностью’ доказать факт их существования пока не удается.

Как и первые письменные памятники других народов, все эти документы Ахеменидов составлены в форме прямой речи — монолога, что отражает известную преемственность по отношению к предыдущему — устному «ораторскому» периоду в развитии художественного творчества. Это — «речи царей», в которых они заявляют о своем существовании и своей исторической роли, излагают свою официальную «автобиографию», состоящую из длинного перечня совершенных ими «дел», или отдельные ее моменты.

Подобное явление отмечено в творчестве древних египтян (тексты пирамид в форме «автобиографий»), у древних хеттов (например, надпись.Хаттушиля III), у народов Двуречья (надписи вавилонских и ассирийских царей). Однако ближе всего к древ-неперсидским по стилю стоят предшествующие им по времени урартские, построенные по той же схеме и содержащие те же словесные формулы:

Менуа говорит: «Покорил я город Шашиму, поставил я эту стену богу Халду, владыке моему. Величием бога Халда Менуа — царь могущественный, царь страны Биаина…

Менуа (говорит):  «Кто эту страну   разрушит?»

(Перевод Г. В. Церетели)

Близость стилистики древнеперсидских и урартских надписей сказывается в перечислении «дел», совершенных царями, в отсутствии возникшей в устной традиции образности, в чрезвычайо скупом, в отличие от ассиро-вавилонских надписей, применении средств художественной изобразительности. Здесь встречаются лишь эпитеты, последовательно вводимые синтаксические параллелизмы, анафорические и полные повторы.

Таким образом, характер древнеперсидских и повлиявших на их формирование урартских надписей показывает, что те и другие стоят совсем близко к истокам письменной речи, еще не успевшей достаточно обогатиться за счет достижений речи устной.

Традиция фиксации имен и важнейших фактов царствования различных правителей, заложенная при Ахеменидах, продолжалась и в парфянский период (надпись Ардавана V в Сузах).

В то же время существование разрозненных записей отдельных исторических фактов перестает удовлетворять растущие запросы государства. В своем стремлении к укреплению центральной власти и государства вообще, к развитию экспансии правящая верхушка апеллирует к своему народу, воскрешая в памяти страницы его славного прошлого. Вместе с тем обращение к этому прошлому преследует и другую цель — доказать право царствующего дома на престол, которое определялось наследованием власти по прямой линии. Эту задачу и должна была выполнить летопись, построенная на иных принципах. Уже в Библии, а отчасти и в трудах древнегреческих авторов есть намеки на существование дворцовых хроник у Ахеменидов и даже у их предшественников — мидийских царей. Такие летописи могли записываться на таблетках. Однако факт существования исторических хроник, которые в отличие от наскальных надписей хранились в библиотеке, абсолютно достоверен лишь для Сасанидского времени (224—651 гг.).