Значительный разрыв между классическим литературным языком

В стихотворной части произведения присутствует параллелизм. В строфах, начинающихся со слов «мое имя смрадно», даются сравнения с отвратительными вещами (протухшей рыбой, женщиной, обвиненной в прелюбодеянии, и т. д.). После рефрена: «Смерть стоит передо мной, как», наоборот, перечисляются самые прекрасные явления (выздоровление от болезни, благоухание лотоса, возвращение домой из похода). Иногда чувствуется даже рифма (хотя условность вокализации мешает ее установить точно). 11апример, «хер хетау» (под парусом) как будто бы рифмуется с «херу тау»  (ветреный день).

По сравнению с этими звучными стихотворениями произведения официальной придворной и храмовой лирики кажутся напыщенными и безжизненными. Особенно искусственными и трескучими являются оды в честь могучего Сенусерта III.

В эпоху Среднего царства можно проследить и зачатки драмы, В которой сочетались воедино пластические движения, пение и игра па музыкальных инструментах. На фресках Бенихассанских Гробниц изображены танцовщицы,  наряженные одна  фараоном,

другая — чужеземным врагом; в живых картинах рисовались травы, гнущиеся под ветерком. Очевидно, эти сцены разыгрывались под звуки музыки и песен.

К самому концу Среднего царства относятся два произведения египетской художественной ‘публицистики, представляющие собой горячие и страстные политические речи, созданные под впечатлением грандиозного восстания бедняков и рабов, которое на некоторое время потрясло устои рабовладельческой деспотии в Египте.

Мудрец Ипувер (или Ипусер) описывает в своих речах бедствия страны с точки зрения власть имущих, пострадавших от переворота. Покушение народа на частную собственность рабовладельцев кажется ему чудовищным преступлением. Несмотря на явные гиперболы и инсинуации, он в основном довольно точно описывает происходящие события, хотя в силу классовой ограниченности не может объяснить их причин. Речи облечены в поэтическую форму с применением рефренов в начале строф и параллелизма.

Смотрите: владельцы роскошных одеянии теперь в лохмотьях. Тог, который никогда не ткал для себя, — теперь владелец тонкого полотна.

Смотрите, владельцы ложа спят на земле. Тот,  который спал в грязи, приготовляет себе

кожаное ложе. Воистину свитки законов судебной палаты  выброшены, по ним ходят на

перекрестках. Воистину дети  вельмож выгнаны на

улицу.

(Перевод В. В. Струве)

Описание тех же событий в «Пророчестве Неферти» вкладывается в уста древнего пророка и проецируется в будущие времена. Оратор хочет показать, что бедствия предопределены уже дав-ным давно, так же как и наступление лучших, с точки зрения рабовладельцев, времен, когда законный порядок будет восстановлен. Фатализм и вера в богов служат надежным утешением для поэтов, тесно связанных с господствующим классом.

После глубоких потрясений XVIII и XVII вв. до  н. э., крупных народных восстаний и чужеземного вторжения в жизни Египта наступает  пора, получившая название Нового царства.  Завоеватели — гиксосы были изгнаны. Успешные завоевательные кампании, приток добычи и рабов, усиление торговых и диплома-тическпх взаимоотношений с внешним миром, новые технические достижения и усовершенствования — все это произвело сдвиги во всех сферах жизни.

Значительный разрыв между классическим литературным языком, понятным лишь образованным людям, и разговорным -<новоегипетским» языком ликвидируется лишь к концу XV в. Живой язык, относящийся к классическому, примерно как пракрнты к санскриту, побеждает и воспринимается большинством писателей. Новые произведения становятся понятнее более широкому, кругу читателей, изложение — проще и доступнее. Изменяется и тематика. Больше внимания уделяется военным сценам. Все чаще действие переносится в чужеземные страны.

Прокомментировать