Древнейшие слои «Авесты»

На сохранности памятника уже после его записи сказалось и то обстоятельство, что его текст неоднократно в течение огромного периода подвергался переписке людьми, для которых язык «Авесты» был уже мертвым. Старейшая из авестийских рукописей датируется 1324 г. н. э.

Центральным вопросом литературоведческого исследования этого памятника является анализ того, как отражен в нем процесс развития древнеиранской словесности на ранних этапах.

Чтобы представить себе этот процесс, необходимо обратиться к слоям «Авесты» в той последовательности, в какой они возникали в объективной действительности.

С этой точки зрения наиболее древними слоями «Авесты» являются те, которые отражают представления, верования, устное народное творчество древности, предшествовавшее созданию «Гат».

Сравнение «Авесты» с аналогичными памятниками других народов (Библия, Веды, Коран) дает возможность предположить, что ее первые редакции включали в себя все области знания, в том числе и устное народное творчество. Со временем же от этого богатства в «Авесте» осталось очень немногое лишь в частях, которые были нужны зороастрийскому жречеству для совершения богослужения. Тексты   «Авесты»,   сохранившие   «первоначальную   прелесть», составляют в общей сложности какой-нибудь десяток, другой страниц, да и то они заключены часто в более позднюю по сравнению со временем их появления оболочку и не столько представляют само явление, сколько его следы.

Древнейшие слои «Авесты» хотя и смутно, по отражают начальные этапы возникновения поэзии, которое было связано с трудовым опытом парода, с его восприятием окружающего мира

Из трудового процесса возникла первоначальная народная песня. Очень вероятно, что «Авеста» некогда включала полноценные ее образцы. Однако сейчас можно говорить лишь о ее остатках, сохранившихся в анафорическом зачине одного из разделов поздней части «Авесты» — «Вендидада». В этом разделе дается ответ на вопрос о том, где находится самое лучшее место на земле. Оказывается, оно там, где «праведный» (т. е. поклонник Ахура-Мазды) сооружает дом — «полную чашу», где он наилучшим образом возделывает землю, растит самые многочисленные стада и т. п. Далее идет следующий текст:

«Тот, кто обрабатывает эту землю… левой рукой и правой, правой рукой и левой, тот воздает (земле) прибыль… Так говорит ему (т. е. праведному) земля: «О ты, человек, который обрабатываешь меня, левой рукой и правой, правой рукой и левой, поистине буду я рожать без устали, производя всякое пропитание и обильный урожай.

Тому, кто не обрабатывает эту землю… левой рукой и правой, правой рукой и левой, тому земля говорит так: «О ты, человек, который не обрабатываешь меня, поистине вечно будешь ты стоять, прислонившись у чужих дверей, среди тех, кто попрошайничает». {Перевод И. С. Брагинского)

В этом фрагменте отражено народное почитание труда, в особенности же земледельческого. Кроме того, обращает на себя внимание повтор одной и той же словесной ритмизованной формулы («обрабатывает эту землю (или «меня») левой рукой и правой*, правой рукой и левой»), которая ранее могла входить в песню, призванную организовать и облегчить коллективный труд земледельцев, вскапывающих поле при помощи примитивных орудий.

Бытовая обрядовая песня — свадебная и похоронная—в «Авесте» не отражена, если не считать элементов свадебной в речи-молитве Зороастра, прозвучавшей на свадьбе его дочери и вошедшей в «Гаты». Песня-плач же известна лишь по другим источникам.

О религиозной песне, выделившейся в дальнейшем процессе развития первоначальной народной песни и имевшей своей основной задачей магическое действо,— гимне божествам можно сказать значительно больше. Она тесно связана с представлениями и верованиями древних иранцев, возникшими задолго до появления «Гат».

Прокомментировать