Во-вторых, почти одновременно с распространением письменности у иранцев (VI в. до и. э.) выделилась и господствующая религия. Ее служители стали заботиться о сохранении памятников только угодной им идеологической направленности.

В-третьих, трагическую роль в судьбе памятников сыграли и неоднократные военные вторжения извне.

Наконец, укрепившиеся у господствующих классов Ирана легитимистские представления приводили к замалчиванию наследия, созданного во времена правления «незаконных» — узурпировавших престол династий.

Поэтому-то в изучении истории литературы Ирана имеются белые пятна, иногда протяженностью в несколько столетий (середина III в. до н. э.— III в. н. э.). Имеются в ней и очень слабо освещенные источниками периоды (время арабского владычества — VII—VIII вв. н. э.), и даже от относительно «благополучных» времен, как например, X—XII вв. н. э., сохранились далеко не все памятники.

В этом заключается одна из трудностей воссоздания истории литературы Ирана.

Самые ранние попытки ее изучения относятся к средним векам. В период подъема и развития феодализма литературное творчество иранских народов достигло высокого уровня развития,, в результате чего появилась необходимость в осмыслении и обобщении созданного. Так родились первые, конечно, еще схоластические, попытки построения своеобразных историй литературы и руководств по поэтике. Влияние их традиций сказывается в литературоведении Ирана и до настоящего времени. Однако с развитием национально-освободительного движения и с вовлечением страны в орбиту мировой истории ее литературоведение делает большие успехи, хотя по своей методологии оно в основном остается на позициях буржуазной науки. Написаны, например, общие руководства по истории литературы, сделаны переводы на новоперсидский язык многих памятников древности.

В последние десятилетия текстологическая наука Ирана заняла почетное место в мировой иранистике. Многочисленные издания произведений классической литературы и других источников по её истории были осуществлены Мухаммадом Казвини. Саидом На-фиси и др.

Большой вклад в изучение литературы Ирана внесли индийские ученые. Ряд памятников был издан также и в Турции.

Кроме «Авесты», переведенной впервые на европейский язык в конце XVIII в., изучение истории литературы Ирана началось в Европе и в России по существу с XIX в. и на первом этапе сводилось в основном к отдельным переводам поэтических произведений и к пересказам средневековых антологий, содержавших часто неточные данные о биографиях поэтов. Такова, например, «История изящной словесности Персии» Хаммера-Пургшталля. Только с середины XIX в. стали появляться общие труды по истории древней и средневековой литературы, основанные на непосредственном изучении самих памятников. Это, прежде всего, работы немецкого литературоведа X. Эте, английского ираниста Э. Брауна и русского ориенталиста А. Е. Крымского, вобравшие достижения своих уже довольно многочисленных предшественников. С XX столетия начали выходить и очерки литературы Ирана нового   и   новейшего времени. Их авторамп были Э. Браун и советский исследователь К. И. Чайкин. В СССР профессором Е. Э. Бертельсом была предпринята попытка создания очерка всей литературы Ирана. Советская наука внесла свежую струю в иранское литературоведение. На основе марксистско-ленинской методологии был воссоздан ‘в главных чертах литературный процесс Ирана и переосмыслены его отдельные моменты. Советские ученые опубликовали монографии о творчестве великих иранских поэтов, о фольклоре иранских народов, осуществили ряд ценных переводов и публикаций текстов. В этом большая заслуга ученых советского Таджикистана и в первую очередь писателя и филолога Садриддина Айни, а также профессоров Е. Э. Бертельса, А. Н. Болдырева, И. С. Брагинского и др.