ЭТО Я ВЫШЕЛ НА УЛИЦУ. «Моя планета» Сергея Калмыкова в ГМИИ им. А. С. Пушкина

газета «Вечерняя Москва» 22 ноября 2006 г.

Анна Чепурнова

Илл.: Виктор СМОЛЬЯНИНОВ

Специалистам этот художник известен очень хорошо, широкой публике – меньше. При жизни его считали кем-то вроде городского сумасшедшего, картины – не ценили. Впрочем, Калмыков осознавал, что опережает время. Юрий Домбровский писал о нем в книге «Факультет ненужных вещей»: «Двадцать первый век был ему уже ни к чему, он работал для двадцать второго».

Сам художник называл себя «последним авангардистом первого призыва». В юности он учился у Добужинского и Петрова-Водкина. В связи с этим вспоминается примечательная история.

В двадцатилетнем возрасте Калмыков написал картину «Купание красных коней». Показал Петрову-Водкину. И через год тот явил миру свой почти одноименный шедевр.

После революции молодой художник перебрался из Петербурга в город детства Оренбург. Останься в столицах – наверняка бы не выжил: очень уж был самобытен.

Его манера письма была неоднородна. Тяготел то к символизму, то к экспрессионизму. Некоторые его работы – чистейший сюр. Но одна черта на протяжении всей жизни Калмыкова оставалась постоянной: он был слишком далек от реальности. И утверждал, что действительность надо трактовать как миф. Для него искусство было мифологией и магией.

О других говорят: витает в облаках. Про него скажешь, что он парил где-то в надзвездных мирах. На дворе стоял 1941 год, а у него в рисунках звучали космические мотивы. Два года спустя, в разгар войны, Калмыков создавал серию «Лунный джаз».

Он сам утверждал, что видел иные миры. Туда и выпроваживали таких как этот художник – при Сталине. Калмыков в их число не вошел – повезло. В выставках он активно участвовал лишь в 20-е годы. А потом выживал за счет того, что оформлял клубы, фабрики, столовые…

Он много сотрудничал с театрами. В Пензенском – передвижном – мог запросто заканчивать декорации третьего акта, пока артисты играли перед публикой первый. В 1935 году Калмыков переехал в Алма-Ату – позвали в местный оперный театр. Да так и остался там насовсем.

В 1936 году его даже приняли в Союз художников: талантов такого масштаба в городе больше не было. У Калмыкова купили несколько реалистических картин. А потом он до конца жизни писал их и рисовал только для себя. Жил в маленьком помещении прямо в театре. Нищенствовал, и даже элементы одежды для себя делал из ненужных декораций.

Огненный берет, синие штаны с лампасами, зеленая мантилья с бантами, бубен, висящий на боку… Благодаря экстравагантному внешнему виду Калмыков слыл алма-атинской достопримечательностью. Жители города держали его за юродивого. Сам он, впрочем, объяснял: «Вот представьте-ка себе, из глубины Вселенной смотрят на вас миллионы глаз, и что они видят? Ползет и ползет по земле какая-то скучная, одноцветная серая масса, и вдруг – как выстрел – яркое, красочное пятно! Это я вышел на улицу». Его холсты тоже полыхали насыщенными цветами.

Калмыков аттестовал себя «гением первого ранга». Умер – в психиатрической больнице. Оставил более тысячи живописных и графических работ, тома романов, либретто опер, дневники…

Его картины и рисунки быстро разошлись по миру. Сейчас они хранятся в музеях и частных коллекциях России, Казахстана, Америки, Израиля, Франции.

ГМИИ располагает всего двумя его работами. Остальные 70 на нынешней выставке происходят из собрания галереи «Новый Эрмитаж – один». Здесь – творения разных лет, начиная с картины 1916 года и заканчивая рисунком 1963-го.

Выставка продлится до 17 декабря

На илл.: У гения 1-го ранга много рисунков. Он просто не всегда мог позволить себе покупку холстов.