И Жар-птица в придачу

Газета «Культура», №14 12-18 апреля 2007г.

В БЗК стартовал Московский Пасхальный фестиваль Валерия Гергиева

Евгения КРИВИЦКАЯ

Фото ИТАР-ТАСС

Начало Шестого Пасхального фестиваля не нарушило собственных традиций. Открытие состоялось в Большом зале консерватории в первый день Пасхи, со сцены публику и артистов приветствовали мэр Москвы Ю.Лужков, глава Роскультуры М.Швыдкой и представитель РПЦ архиепископ Истринский Арсений, а весь концерт шел в прямой трансляции по телеканалу «Культура». Хочется отметить, что это тот редкий случай, когда внешний парадный фасад полностью соответствует внутреннему содержанию. Пусть фестиваль еще молод, но его значимость и авторитет растут с каждым годом. Это действительно одно из крупнейших культурных событий не только столицы, но России (учитывая беспрецедентно насыщенную и географически широкую региональную программу). А главное то, что Валерий Гергиев — один из прославленных дирижеров мира — имеет возможность реализовать себя именно в своем отечестве, получая поддержку и на государственном уровне, и от деловых партнеров и спонсоров фестиваля.

Симфоническая программа Шестого Пасхального посвящена Стравинскому. В этом году отмечается 125-летие со дня рождения великого Игоря, но справедливости ради следует заметить, что музыка композитора звучала на всех предыдущих фестивалях, в том числе и некоторые сочинения — «Жар-птица» (ею открывался Пасхальный-2006), «Свадебка», «Весна священная», — которые вошли в программу этого года. Однако теперь у нас будет возможность представить их вписанными в контекст творчества Стравинского в целом. Кроме того, очевидно, что исполнительская манера Гергиева меняется, так что даже интересно послушать, скажем, «Свадебку» спустя 3 — 4 года, исполненную в ином ключе. То, что на художественные открытия можно рассчитывать, показал уже первый концерт в БЗК.

Его тема — Стравинский и Чайковский. Хотя в программе Скрипичный концерт Чайковского шел первым номером, но Гергиев и приглашенная звезда — скрипач Леонидас Кавакос (Греция) — исполняли его как бы «под знаком» Стравинского, его «Петрушки», который прозвучал во втором отделении. Например, в финале Концерта явственно слышалась разноголосица улицы, дефиле различных тем-персонажей, чье появление подчеркивалось весьма свободными сменами темпа, прихотливыми замедлениями, ускорениями и т. д. А во второй части — Канцонетте — исполнители счастливо избежали сентиментальных излияний, представив ее не как «жестокий» романс, а, скорее, как овеянное туманной дымкой воспоминание об Италии — прекрасной, но далекой стране. Кавакос, над которым не довлел груз традиций, заложенных российскими скрипачами, стремился создать свой мир музыки Чайковского — изысканной, утонченной, даже утопичной. В этом его поддержали В.Гергиев и оркестр Мариинского театра, продемонстрировавшие не просто прекрасный ансамбль, но абсолютное единение духа. Маэстро аккомпанировал, внимательно вслушиваясь во фразы солиста, вместе с ним делая все многочисленные рубато, а в оркестровых проигрышах, напротив, «собирал» форму, внося драматический пафос — ведь Концерт соседствует по времени написания и с Четвертой симфонией, и с «Лебединым озером».

Замечательно прозвучал «Петрушка». Пожалуй, если бы не легкие «киксы» медных, это исполнение можно было бы назвать идеальным по тому абсолютному попаданию в стиль Стравинского и по ощущению музыкального времени — настолько естественному, событийному, что казалось, будто по-иному играть эту музыку и нельзя.

Как известно, у «Петрушки» есть подзаголовок — «Потешные сцены». И часто бывает, что иллюстративность становится главной целью исполнителей. Но эффектные картины масленичных гуляний с плясками, комичными выходами медведя, ухаря-купца с цыганками, комичный диалог Арапа и Балерины не заслонили для Гергиева главного — «радостей и печалей человеческих», как характеризовал суть музыки этого балета сам Стравинский. И с особенной силой это проявляется в конце произведения, когда наступает смерть главного героя: в затаенных фразах оркестра мы явственно ощущаем, что речь идет здесь не просто о канатном плясуне. А знаменитая фанфара двух труб секундами, прорезающая пестрый масленичный гул, заставляет вздрогнуть отнюдь не от комического ужаса.

В.Гергиев не всегда бывает щедр на бисы, но в данном случае публика получила от маэстро прямо-таки роскошный подарок — фрагменты из музыки еще одного балета Стравинского — «Жар-птица». Быть может, это стало своеобразной компенсацией за опечатку в фестивальном буклете (всякое случается), где вместо аннотации к «Петрушке» вдруг оказался текст о «Жар-птице». Так или иначе, но мы получили еще минуты общения с еще одним шедевром молодого Стравинского, и этот экспромт Гергиева прозвучал с тем же мастерством, утонченной изысканностью (особенно томные, почти бесплотные краски зачарованного царства Кощея), что и основная часть концерта.